По странам и страницам: в мире говорящих книг. Обзор аудиокниг - Дмитрий Александрович Померанцев

Впрочем, Барнс не уточняет, подлинные это цитаты из самого Флобера или же это фразы, вложенные им в уста своего литературного персонажа, которого – вот совпадение-то! – тоже зовут Гюставом Флобером.

Цитирует Барнс и Набокова – его лекцию о Флобере, где автор «Лолиты» определяет измену как «банальнейший способ над банальностью возвыситься».

Крылатых фраз можно настричь и из самого Джулиана Барнса, и цитаты эти будут ничуть не хуже вышеприведенных: «Величайший патриотизм – сказать своей стране правду, если она ведет себя бесчестно, глупо, злобно». «А старая любовь? Она подобна ржавеющему танку, стерегущему каменный брус памятника там, где однажды что-то было освобождено». «Мы больше не верим в то, что язык и реальность так идеально конгруэнтны; если на то пошло, мы скорее верим, что вещь рождается из слова в той же мере, в какой слово рождается из вещи». И еще вот это, оцените: «Насколько тонким должен быть намек, чтобы порваться?»

В главе шестой «Глаза Эммы Бовари» герой-рассказчик признается в ненависти к критикам и приводит слова некой ученой дамы, обнаружившей у Флобера разночтения в описании цвета глаз героини (в одном эпизоде они карие, в другом – черные, в третьем – синие). Далее он остроумно обыгрывает различного рода неточности и ляпы у других литераторов, причем под раздачу попадают Пушкин, у которого кавалергарды являются на бал в сапогах со шпорами, тогда как по всем нормам и правилам этикета обязаны были делать это в вицмундирах и, соответственно, башмаках; Евтушенко, у которого в Америке соловьи вовсю поют (не водятся они там в дикой природе, оказывается), а также уже упоминавшийся здесь Набоков, который ошибся при описании фонетики слова «Лолита»: кончик языка у него там «совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы» (язык можно вывихнуть, если следовать этим инструкциям, – на самом деле он не спускается вниз по небу, но совершает движения вперед – назад – вперед: «Ло-ли-та» – попробуйте сами). Но более всего сразил меня Голдинг, у которого в «Повелителе мух» для получения огня используются стекла очков Хрюши, при том, что страдает бедный Хрюша (sic!) близорукостью, то есть очки у него – на минус! А в самом конце главы Брейтуэйт легко и убедительно доказывает всю несостоятельность и нелепость претензий профессорши к Флоберу: глаза мадам Бовари меняли свой цвет в зависимости от освещенности. К примеру, они никогда не были черными, но только казались таковыми в тени ее ресниц.

Что лично меня неизменно подкупает у Барнса, так это его мягкая и утонченная ирония – всегдашняя готовность скрасить любую – даже самую серьезную мысль искрометной шуткой юмора. Чего стоит одно только или, точнее, два его определения сети: с одной стороны, это «ячеистая снасть для ловли рыбы», однако с другой – «Совокупность дырок, скрепленных веревкой». Какая бездна между этими понятиями! И хотя молва твердит, что от великого до смешного – один шаг, далеко не каждый даже весьма хороший литератор это расстояние способен преодолеть.

Другое отличительное свойство прозы Барнса – парадоксальность. Не менее чем рассмешить, автор постоянно готов удивлять читателя. К примеру, сравнительной характеристикой жизнеописаний Эммы Бовари и Элеоноры Маркс. Просто диву даешься, до чего недалеко ушла от своей французской литературной протеже младшая «капитальская» дочка (автор, между прочим, первого английского перевода «Госпожи Бовари»).

«Восхитительный роман, насыщающий ум и душу», – сказал о «Попугае Флобера» американский писатель Джозеф Хеллер, автор знаменитой «Поправки 22». «Подлинная жемчужина – роман настолько литературный и в то же время беззастенчиво увлекательный», – вторил ему коллега и соотечественник Джон Ирвинг. Поди поспорь с такими-то зубрами!

Нынешний год ознаменовался сразу двумя событиями, так или иначе связанными с этой книгой. Во-первых, исполнилось 200 лет со дня рождения Гюстава Флобера. Во-вторых, британский писатель Джулиан Барнс получил российскую премию «Ясная Поляна». За другую, правда, книгу – роман-исследование на тему бренности бытия «Нечего бояться». Но нам ведь только зацепиться за автора, правда? Мы ведь как тот флоберовский верблюд: стоит сделать первый шаг, и нас уже не остановить.

Перевод романа «Попугай Флобера» выполнен Александрой Борисенко и Виктором Сонькиным. Пару лет назад этот творческий тандем переложил на русский роман британской писательницы Патрисии Данкер «Джеймс Миранда Барри» (эта книга также была удостоена у нас «Ясной Поляны»). А если учесть, что в предыдущем выпуске «Книжного дня» мы говорили еще об одном иностранном обладателе данной регалии – чилийце Эрнане Ривере Летельере, то и вовсе получается, что кругом наши!

Роман Джулиана Барнса «Попугай Флобера» озвучен Ириной Ерисановой, и уже одно это, не умаляя собственных достоинств данного произведения, ставит его в один ряд с прочими шедеврами мировой литературы.

На чужих крыльях

Иван Кривоногов. Родина зовет. Записки офицера Советской армии. – Горький: Горьковское книжное издательство, 1963

Книгу под названием «На чужих крыльях» подарил мне в раннем моем детстве мой лучший друг, мой первый наставник в чтении, живописи и стихосложении – мой дед Александр Иванович Мудров. Написал ее Николай Внуков (говорящая в данном случае фамилия, не так ли?), и содержала она рассказ о том, как в годы войны советский летчик был сбит, но, захватив самолет противника, сумел улететь к своим. Эта история – плод авторского вымысла, однако были у героя рассказа и реальные прототипы.

Вопреки традиции хочу поговорить сегодня о книге, которая не только не была озвучена, но и не переиздавалась уже без малого шестьдесят лет. А книга между тем весьма замечательная и заслуживает, как и судьба ее автора и его товарищей, самого пристального внимания.

Спроси сейчас у любого нижегородского школьника, да и у взрослого, кто такой Иван Кривоногов, и получишь в ответ недоуменное пожатие плечами, да еще, может, кривоватую улыбку по поводу неблагозвучной фамилии. А между тем…

Деревня Коринка входит ныне в городской округ Бор Нижегородской области. Расположена она примерно в 10 километрах от райцентра, если двигаться по шоссе на северо-запад в сторону Нижнего Новгорода на безымянном левом притоке реки Везлома. Самым известным уроженцем деревни является Иван Павлович Кривоногов, младший лейтенант, участник советско-финской и Великой Отечественной войн, один из участников легендарного побега группы советских военнопленных из немецкого концлагеря на захваченном ими вражеском бомбардировщике.

Иван Кривоногов родился 29 декабря (по новому стилю) 1916 года, то есть ровно 105 лет тому назад (примечательно, что за 11 дней до этого – 18 декабря того же года – на свет появился еще один человек, чье имя навек связано и с Нижегородчиной, и